Адамово изгнание
Накануне Великого поста, в воскресный день, вспоминается самая большая трагедия, которая много тысячелетий назад произошла в истории человечества. Первые люди на земле, Адам и Ева, впали в грех и за это были изгнаны Богом из рая.
Как же могло это произойти? Ведь тогда человек находился в таких условиях, в которых согрешить было трудно. Обитал он в саду Эдемском, как иначе именовался рай, где всё Бог устроил ему во благо.
Перед глазами Адама и Евы представали дивные картины блаженного бытия природы. Звери не делились на хищных и травоядных — все ели траву, как повелел им Бог, так что телята паслись вместе с тигрятами, а над всем этим день и ночь пели удивительные райские птицы.
А чтобы человек не забыл о своем Творце, Господь беседовал с Адамом и Евой каждый день. И дал им малое послушание. В раю росло дерево познания добра и зла. И вот какую заповедь изрек Господь человеку: «От всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь… ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».
Конечно, добро и зло покоилось не в самом дереве. Просто Господь хотел посмотреть, будут ли во всем послушны Ему Адам и Ева. Люди в то время не знали зла, хотя в мире оно уже существовало. Возгордившийся первый ангел, восстав на Бога, стал мрачным диаволом и был повержен. Разумеется, позавидовал он человеку, видя его в прекрасном Божием раю.
Решил он, во что бы то ни стало соблазнить его на грех. Но как это было сделать? Предстать пред Адамом и Евой в своём тёмном омерзительном виде? Но они сразу же догадаются, что здесь кроется обман. Ведь дотоле они видели всё только доброе и истинное — и оно прекрасно. Значит, отвратительно только ложное и злое.
И тогда диавол пошел на хитрость. Явился он пред Адамом и Евой в виде змея. Змеев, кстати сказать, тоже создал Господь, и в раю они не причиняли никому зла. Люди и звери к ним привыкли — и никакого страха перед ними не испытывали.
На этом лукавство диавола не кончилось. Решил он начать свое злое дело именно с Евы. «Она лишь помощник Адама, — как бы так размышлял он, — а у помощника меньше духовных сил, чем у господина. И потому легче ее прельстить!»
И вот с каким лживым вопросом приступил он к ней: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» В самом вопросе уже содержалась клевета на Бога. И Ева должна была насторожиться. Но она вступила в беседу с обольстителем. Возразила ему, что могут они есть плоды со всех райских деревьев, кроме дерева познания добра и зла. «Это чтобы нам не умереть», — закончила она свой ответ.
И тогда сказал змей жене: «Нет, не умрете, но… будете как боги, знающие добро и зло». Такие льстивые слова весьма угодили сердцу Евы. И она вкусила от плода с дерева познания добра и зла.
Более того, этот надкусанный плод принесла она и Адаму. Тот должен был ужаснуться от поступка Евы. «Что ты сделала? — мог воскликнуть он. — Ведь ты нарушила заповедь нашего милостивого Господа!» Но не воскликнул он, а без зазрения совести тоже вкусил от этого запретного плода.
И после этого свершилось нечто неожиданное. Совесть, которая дотоле словно дремала, теперь стала грозным обличителем первых людей. «О если бы они послушали ее голоса! — говорят Святые Отцы Церкви. — О если бы пали они ниц пред Богом в слезном покаянии!» Тогда вся история человечества могла бы пойти по другому, более легкому и благостному пути.
Но нет! Сначала Адам и Ева попытались скрыться от лица Господа Бога между деревьями рая. А потом и вовсе начали они сваливать вину на другого: Адам — на Еву, а Ева — на змея.
И увидел тогда Господь, что не проснется в Адаме и Еве покаяние! Что грех, внезапно зародившись в них, уже объял весь их разум и сердце. И что тогда оставалось? Забыть обо всем? — Пусть, мол, и впредь вечно живут в раю! Но ведь грех — это страшная сила: без покаяния она растёт и крепнет. И имеет свойство разрушать всё окружающее. И вот, если теперь оставить согрешивших людей в Едемском саду, то они вскоре сделают его адом.
И тогда — чтобы грех не умножался вечно — Бог изгнал Адама и Еву из рая. Лишь за его пределами почувствовали они тяжесть его утраты.
А ведь всё дело было в одном искреннем «Прости!». И больше этого не повторять! Если бы, впав в грех, произнесли они это слово пред Богом без всякого притворства — то не было бы и никакого изгнания их из рая. Но как трудно порой сказать: «Прости!». Что-то нас удерживает.
Не случайно ведь день изгнания Адама из рая называется еще Прощёным воскресеньем. Церковь призывает нас переступить через себя и попросить прощения у ближних — чтобы вступить в Великий пост с чистыми мыслями. Давайте так и сделаем. Тогда грех убежит от нас, а пост будет нам во благо. Храни вас Господь!
Простить – не значит забыть
Я хочу рассказать вам историю из своей жизни. Не знаю, правда, будет ли она интересна.
У меня была подруга, которую я любила, ценила, восхищалась её тонкостью и поэтичностью натуры, оригинальным умом. Однажды она попала в очень неприятную ситуацию. Я за неё переживала, старалась поддержать, чем только можно. Но вдруг она обвинила меня в том, что я рассказала её секрет человеку, который не должен был о нём узнать ни в коем случае.
Поскольку я этого точно не делала (и даже не предполагала тогда, что об этом секрете знали другие люди, которые вполне могли его передать), то начала подругу успокаивать и заверять, что раз никто от меня ничего не узнал, значит, она может не волноваться, всё хорошо. Я могла себе представить, какая буря была у неё в душе, как она страдала, поэтому сначала мне было не до обид, я просто старалась её утешить. Но ничто не помогало – ни клятвы, ни призывы к здравому смыслу (ведь я даже знакома не была с тем человеком, не встречалась с ним никогда) – она становилась всё агрессивнее. Звонила мне постоянно, оскорбляла, называла сплетницей и т.д. Более того, она рассказывала о том, какая я нехорошая другим людям. Я плакала от несправедливости, от бессилия доказать свою невиновность и, в конце концов, тоже очень обиделась. Тем более, что, как мне тогда казалось, я сделала для неё так много хорошего.
Время шло. Я о ней просто забыла. У меня началась другая жизнь – новые обстоятельства, новые друзья. Постепенно я начала воцерковляться. И вот однажды, готовясь к очередной Исповеди и к Причастию, вдруг споткнулась о слова Христа из Евангелия от Матфея: «Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой. Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним» (Мф. 5, 23-25). Я вдруг ужаснулась – как же я причащалась раньше, как смогу принять Дар Божий, Жертву Того, у Кого хочу просить прощения, если я подругу до сих пор не простила?! Но, легко сказать…
Я стала молиться за неё и за себя, стала просить, чтобы Господь помог мне справиться с обидой. И так мне этого хотелось, что накануне дня, когда я решилась исповедовать Богу свои грехи, мне приснился сон. Иду я по узкой тропиночке, вдруг встречаю свою подругу и говорю: «Прости меня, ведь даже если я перед тобой виновата, всё равно это можно простить, правда?» И так легко мне стало, так радостно. В этом лёгком радостном настроении я исповедовалась, причастилась и так хорошо мне было, лучше, чем во сне. Просто летать хотелось. И вот «полетела» я по делам. И на узенькой тропиночке «вдруг» встретила свою подругу. Наяву уже. Я, как во сне, открываю рот, начинаю говорить слова примирения: «Прос-…» и получаю в лоб такое… Если перевести слова моей бывшей подруги в жесты, то можно сказать, что она надавала мне по лицу и потом ещё пнула поддых.
Было так обидно и больно, что какое-то время я просто не могла дышать, шла, как автомат, пытаясь сделать сначала вдох, потом выдох, и всё думала: «Господи, за что? Почему?» Я не могла найти себе места, не могла спать, есть, всё искала ответ. Не могла произнести молитву Господню, спотыкаясь на словах: Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим. И вот «случайно» попалась мне в руки газета («Логос» № 3, 2003 г.), там, в материале «ОТЧЕ НАШ» – всё ли так просто», я «нечаянно» прочла поучения митрополита Антония Сурожского: «Мы всегда думаем, что «простить» значит «забыть». Ну, ушло в какую-то древность, случилось три недели тому назад, десять лет тому назад, больше не болит, не мучит меня – забуду… Это не прощение. Забыть – не значит простить. Прощение начинается в момент, когда я ещё чувствую рану и могу сказать: хорошо, я этого человека принимаю, какой он есть, сколько бы он мне боли ни причинил: я его приму, как Христос меня принимает, и я буду нести его, если нужно, либо как пропавшую овцу (если он даётся), либо как крест, на котором я должен умереть, чтобы он жил, потому что у креста я смогу сказать: прости ему, Господи, он не знал, что творит…»
И тут вдруг я поняла…
Во-первых, то, что на самом деле я свою подругу не простила. Потому что и молиться за обидевшего – ещё не значит простить. Ведь я её «простила» на том основании, что она меня поняла и простила. А простить, когда ты не прощён, когда у тебя прощения не просят, ты можешь? Если можешь, это и есть прощение. Простить по-настоящему – значит, если не перестать чувствовать боль от обиды, то – согласиться с ней: «Пусть! Пусть будет больно, а человек всё равно мне дорог. Он хочет боль причинить, а мне его жалко: не может быть хорошо и светло на душе у обидящего». Сочувствие это и желание добра сильнее любой боли. Сейчас я бы не стала утверждать, что простила подругу совсем. Но мне уже не так больно, когда она проходит мимо меня, как мимо чужого человека.
Во-вторых, мне вдруг открылось, как же далеко я, такой приличный, добрый человек, нахожусь от Христа. Ведь Он в момент распятия Своего сказал: Прости им, Отче, они не ведают, что творят… Он заповедовал любить врагов наших. А я не врага – подругу свою несчастную – не могу так любить, чтобы совсем простить! Как Он – не могу!
Но я чувствую, что очень нуждаюсь в её прощении. И это меня не оскорбит. Ведь столько времени носила я в сердце обиду, осуждение, нелюбовь к этому человеку. Разве в этом нет моей вины перед ним?
Марина
